Недавно в американское посольство в Москве пришла супружеская чета и изъявила желание сдать “грин-кард” — вид на жительство в Соединенных Штатах. Сотрудники посольства сначала решили, что ослышались. А когда выяснилось, что ошибки нет и что российские граждане, действительно, отказываются от “земного рая”, на всякий случай несколько раз переспросили: “Вы хорошо подумали, вы точно так решили?” Это были супруги Мошкины из Сергиева Посада.
Когда юмористу не до шуток
С художником Константином Мошкиным читатели “Вперед” уже знакомы по рисункам-анекдотам, которые регулярно публикуются в нашем юмористическом приложении “Не скучай!”. Рассказывала газета и о персональных выставках в Сергиевом Посаде акварелиста и карикатуриста Мошкина. Мы, конечно, знали, что Константин Николаевич немало поездил по Европе и даже несколько лет прожил в Америке. В его удивительном доме-мастерской в старом городском квартале все стены рассказывают о дальних странствиях с походным мольбертом. Человек он наблюдательный и независимый в суждениях, поэтому у нас частенько при встрече разгорались шутливые споры о том, кто в мире воду мутит и где нашему российскому человеку живется лучше.
Спорить с Мошкиным одно удовольствие: такого собеседника голой идеологией и ура-патриотизмом с толку не собьешь. И “америкосов”, которых сегодня принято не любить, он знает не по телесюжетам и газетным репортажам, а как соседей, коллег, добрых знакомых. Неутомимый путешественник приводил нам такие любопытные примеры прагматичного и здравого устройства американской жизни, что и возразить было нечем. И тут вдруг узнаем, что наш “американец” недавно собственноручно сдал в посольство США “грин-кард”! А ведь за эту зеленую “паспортину” очень многие готовы заложить душу кому угодно.
Тут, как вы понимаете, было не обойтись без беседы с автором такой сенсации. Константин Николаевич говорит, что докопался в своей родословной до древних немецких корней и тем и объясняет свою природную склонность к порядку.
— Знаете, о чем в первую очередь предупредят вас все знакомые, как только вы ступите на американскую землю? Боже упаси в искупление какого-то проступка сунуть полицейскому взятку, как это принято у нас. Вина усугубится многократно! Меня как-то за десятиминутную неправильную парковку в Сан-Франциско улыбчивая чернокожая “гаишница” оштрафовала на 24 доллара. При этом мы мило побеседовали и расстались друзьями: дорожный полицейский безукоризненно выполнила свою работу. А закончив работу в Штатах, вам не надо дожидаться какого-нибудь приемного четверга с двенадцати до четырех — вы получите по почте уведомление, что заработанные деньги уже на вашем банковском счету. Ну разве это не кайф?! А теперь вспомните, что нужно пережить у нас, если, не дай бог, потребовалась справка или какое-то разрешение?
И уже без шуток собеседник добавляет, что, сложись судьба иначе, непременно предпочел бы жизнь в стране, где взятка и коррупция не стали “естественной привычкой” любого присутствия. При этом готов был бы заплатить нашей знаменитой российской вольницей. Даже зная, что Америке нужны молодые, работящие и здоровые: болеть в этом “раю” нельзя, на одной консультации “разденут” еще до лечения. Но судьба рассудила по-своему. Поколебавшись лет пять между Америкой, куда еще раньше переехала дочь и вполне осуществилась как журналист, и Россией, где тяжело болели 90-летний отец и тетка, Мошкин и принял решение остаться в родных краях. Выбор дался нелегко, даже здоровье пошатнулось и пришлось перенести серьезнейшую операцию. Все же из Москвы, которую он считает средоточием главных российских бед, художник уехал и поселился с женой Надеждой в Сергиевом Посаде. До этого семья проводила здесь каждое лето почти двадцать лет кряду. Спрашиваем у Константина Николаевича, находит ли он “кайф” в российском житье после всех заокеанских чудес? Говорит, что досаду и горечь за многие российские “болячки” ему компенсирует невероятная красота страны. И хочется ему сейчас одного — запечатлеть свой восторг перед этим великолепием в акварелях.
Красиво звучит — архитектор!
Вот буквально так — на слух — выбрал Мошкин свою будущую профессию. Поступил в институт московский выпускник легко, но учиться без профессиональной поддержки в семье было невероятно трудно. И не раз подкатывали мучительные сомнения, что в чем-то не дотягивал до сокурсников. До четвертого курса, по собственному выражению, “доказывал, что он не черная чумазая ворона среди белых лебедей — благополучных отпрысков столичных архитектурных династий”. К старшим курсам он эту “грань между городом и деревней” стер окончательно и был в числе лучших выпускников.
В закрытом НИИ “Средмаш” молодой архитектор узнал, между прочим, что такое успех карикатуриста. Его рисованные миниатюры были столь злободневны и популярны в проектном институте, что в порядке исключения молодому специалисту разрешили не отрабатывать здесь положенные тогда три года по вузовскому распределению, а трудиться, где захочет. Так уязвленное начальство НИИ интеллигентно отделалось от одаренного рисовальщика. А хотелось ему тогда, конечно, красивых проектов и самостоятельной работы.
Под началом знаменитого архитектора Ивана Таранова в Метрогипротрансе Мошкин с однокурсником проектировал станции метро для Баку и Харькова. Считает, что работа в этой творческой мастерской была настоящей профессиональной удачей. Как и участие в проектировании Усть-Илимской ГЭС на Ангаре. На совершенно девственную стройплощадку добирались по грунтовке, стланной бревнами. По такому дикому тракту могли пройти только двужильные КрАЗы.
На месте будущей красивой индустриальной новостройки и города энергетиков стояли тогда первые строительные палатки. Но больше всего поразила ледяная даже летом свирепая Ангара. Злясь на искусственную преграду, разделившую ее надвое, река месила, как спички, огромные бревна. Эту водную ярость в конце концов обуздали плотиной, которая с обратной стороны обрывалась вниз на полторы сотни метров. Мошкин даже поеживается, вспоминая эту суровую мощь и красоту. Но он не был бы карикатуристом, если бы не вспомнил и забавный эпизод из героического прошлого отечественной энергетики.
На соседней Братской ГЭС готовились к сдаче очередного агрегата. Это было железное правило в коренной советской отрасли — сдавать новую гигантскую турбину к Дню энергетика в последние дни года. Теперь этому можно только позавидовать, особенно накануне морозов, когда нынешние энергетики извещают о лимитах на электричество и о вероятных веерных отключениях. В те времена гидростроители столкнулись с другой проблемой. Турбину смонтировали и готовились к торжественному пуску, а куда девать электроэнергию?! Столько потребителей у новостройки еще не было, а снять электричество совершенно необходимо. И тогда умельцы создали что-то вроде огромного кипятильника, который как в стакан опустили в реку. Турбину запустили, энергетики получили премию, а Ангара в январе растаяла на десять километров по течению. Чем не карикатура с натуры!
В архитектуре мода на “торты”
Зная независимость суждений собеседника, решила поинтересоваться его взглядом на современную архитектуру. Константин Николаевич считает, что нынче в моде “выпендреж”. И тут же припомнил эпизод из своей педагогической практики, когда он повез группу студентов в Финляндию по вузовскому культурному обмену. На экскурсии им показывали разные архитектурные “деликатесы” в стиле модерн, и от причудливых идей будущие архитекторы даже утомились. И когда в заключение хозяева показали новый жилой дом — без причуд, но добротный, функциональный, надежный, — молодежь в восторге бросилась это “чудо” фотографировать. По мнению Мошкина, после тортов человеку обязательно захочется каши. Но сейчас в отечественной застройке преобладают всевозможные чрезмерности.
Три десятилетия он готовил архитекторов. Сколько студенческих проектов уносил с кафедры домой, чтобы отточить идеи молодых. Со многими выпускниками поддерживает связь и следит за успехами своих воспитанников. Готов поручиться, что в стране масса хороших архитекторов. И ему совершенно непонятно, почему к строительству московского Сити привлекают зарубежных “кутюрье” и даже готовы отсчитать за эти немыслимые архитектурные кренделя до двенадцати процентов от стоимости грандиозного объекта. Откуда такое неверие в собственные ресурсы?
Еще одна беда, по мнению Константина Николаевича,— тотальное непонимание, каким несметным историческим архитектурным богатством мы располагаем. Теперь многие бывают за рубежом и должны были заметить, как, например, в Италии дорожат каждой естественной линией в архитектурном ансамбле, каждым камнем и лужайкой. Мошкин говорит, что не раз отмечал во Флоренции: куда ни брось взгляд — готовый сюжет для картины. Нашему отечеству судьбой подарена невероятная красота, но это национальное богатство почти беззащитно. Поэтому архитектурные раритеты в руинах. А там, где эти сокровища все-таки поддерживаются, обязательно найдется нувориш, который построит нелепый замок или вкопает рекламный щит— они как бельмо на глазу на всех лучших панорамах.
— В Сергиевом Посаде всего две точки обзора на Лавру, — говорит художник. — Но как-нибудь попробуйте сделать панорамный снимок с Блинной горы — обязательно попадет в кадр пивной шатер. Вот скажите, зачем японцу лететь четырнадцать часов в Россию, колесить в автобусе в Сергиев Посад — и все для того, чтобы сфотографировать торговые палатки? Неужели для них нельзя найти другого места в городе?
Три дня на Манхэттене
Спрашиваю у художника о самом сильном впечатлении за последнее время. О том, что так поразило — хоть сейчас кистью на бумагу. И вижу, что собеседник явно уносится мыслью за океан. Константин Николаевич говорит, что прошлой осенью слетали с женой еще раз в Америку. Кто знает, говорит, удастся ли еще отважиться на столь дальний путь. На этот раз он впервые смог три дня провести в Нью-Йорке, в котором всегда был проездом. Каждый день отмерял километров по пятнадцать и не мог насытиться впечатлениями от этого потрясающего, колоссального, живого организма.
А в один из дней на закате оказался в Центральном парке и застал момент, когда мегаполис загорался миллионами огней. Говорит, что дух захватывало не только от волшебства самой картины, когда город перевоплощался на глазах. Но и от мысли о том, какое чудо сотворили поколения людей, жившие до тебя. Многие из них не нашли признания в своей стране и сумели осуществиться только здесь, за океаном. И, между прочим, Америка, которая десятилетиями собирает интеллектуальные сливки со всего мира, как никто умеет таким ресурсом воспользоваться и сделать этот продукт своим национальным богатством. Вот это и есть, считает художник, признак сверхдержавы. А транжирить свой золотой запас — это тоже “сверх”, но, увы, с другим знаком...
ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА
Константин Мошкин родился в Москве в 1940 году. Его дед был крестьянином, а отец получил два высших образования, в том числе и финансово-экономическое. Кстати, вузы закончили все четверо отпрысков землепашца. Поэтому никто не удивился дерзкому решению Константина стать первым зодчим в семье. В 1963 году он закончил престижный факультет жилых и общественных зданий Московского архитектурного института. После выпуска работал в закрытом НИИ и столичном Гидропроекте. Проектировал станции метрополитенов в Баку и Харькове. Он один из авторов архитектурного облика Усть-Илимской ГЭС на Ангаре.
Тридцать лет преподавал в Московском архитектурном институте, был доцентом и заместителем декана факультета, который сам когда-то закончил. Более 35 лет является членом Союза архитекторов страны. Всю жизнь со студенческой скамьи занимается книжной графикой, оформил более полусотни книг. Умные и тонкие карикатуры Константина Мошкина публиковались во многих столичных изданиях— от журнала “Крокодил” до “Литературной газеты”. С годами главным увлечением стала акварель. Подготовил четыре персональные выставки, скоро в библиотеке им. В. Розанова откроется очередная. Женат, имеет взрослую дочь-журналиста.
Газета "Вперед"